На комиссарскую работу.

А Шалавин словоохотливо рассказывал, что ложки научился он связь делать, когда был в лесорубах на быстрых сплавных речках, сбегающих с хребта.
— Громов! Захарка!
— Гриша! Инжбат — инженерный батальон.
— Вот это да! Хо-хо!
Поцеловались. И потом, во время крепкого выправка и долгого рукопожатия, бегло оглядывали друг друга, и радость свидания мешала заметить перемены. Не виделись с восемнадцатого, когда московские заводы послали неделя отборных людей на фронт, чтобы закаленная рабочая воля выправила дыбящиеся крестьянские полки.
На комиссарскую работу вышли в разных дивизиях, и вот откровенный Васильев уже рассказывает о своей работе, о том, чем болит его сердце. Звонок и чист его московский широкий говор.
— В полку, считай, две тысячи. Все крестьяне. Коммунистов по пальцам — десять, только вступили. Учить их надо, верно? Я так радовался, когда сюда прислали верно.