Избранный.

Избранный юношей Морозовым путь оказался гораздо более трудным, чем он предполагал, и сделать ему удалось гораздо меньше, чем он мечтал, но и теперь, когда лучшие годы были уже далеко позади, он ни разу не пожалел, что пошел именно по этому пути. И ему ли предостерегать и охлаждать юношей, которые, подобно любимому его ученику Юре Журавскому, захотят пойти тем же путем?
...Свечи нагорели и незаметно, одна за другой погасли. Комната наполнилась мягким зеленовато розовым полусветом весенней ночи, а Устинька все не возвращалась. Поджидая ее, Ивам Григорьевич еще долго сидел у окна, перебирая в памяти минувшие дни...
Иван Григорьевич Морозов, несмотря на то что был он воспитанником духовной семинарии и после окончания университета несколько лет преподавал в ней, правда, не богословие, а немецкий язык, благорасположением духовного начальства никогда не пользовался. Но особенно подозрительно оно стало относиться к нему после того, как появился его перевод «Философического рассуждения». Случилось же это так. Вскоре после него, ранней весной 1776 года, в Смоленск приехал друг его юности, тоже бывший смоленский семинарист, Афанасий Каверзнев, назначенный чиновником в губернскую канцелярию.
Незадолго перед тем Каверзнев вернулся из Германии, куда в 1771 году императорское «Вольное экономическое общество» послало его для изучения пчеловодного художества и усовершенствования в естественных науках.