И вот при таком пекле.

Сегодняшней при встрече, учтем в работе. Вот вам сложней, и если вы считаете для себя неприемлемым работу с нами, мы не будем настаивать.
— Знаете что, зовите меня просто Рашмаджаном.
И хотя день клонился к вечеру, жара не спадала, тутовники же, росшие по обочинам неширокой дороги, еще не набрали силы после рубки на корм шелкопрядам, поэтому почти не давали тени. Стекла опущены до предела, ветер врывается в салон, но он почти не охлаждает, ибо он сухой и горячий — такое впечатление, что они не в машине, бегущей меж хлопковой безбрежности, а в сауне, в которой еще и включен вентилятор. Вроде бы совсем недалеко они отъехали от Ташкента, а гляди ты, совсем как в парной. Нет, в Ташкенте тоже не среднерусская благодать, но там терпимо. Может, еще и оттого, что много тени, есть вода, да и в домах прохладней, чем на улице, а здесь все открыто солнцу. Припекай во всю свою мощь, без огляда, без опаски.
И вот при таком пекле, что весьма удивляло Тихова и его товарищей, часто среди однообразной зелени полей мелькали ярко-красные платки, двигавшиеся по хлопковым рядкам, то сгибаясь, то разгибаясь.
— Одни женщины. А где же «корабли белого золота», которые плавают по экранам телевизоров? Где мужчины?
Это Яковцев высказал недоумение всех. Он, правда, ошибался. Собирали хлопок не одни женщины.